Слава императору Иосифу II! Слава императрице-консорт Марии-Терезии!
Что бы мы делали, грешные, без их властной руки, без их всемилостивой помощи? Долго-долгонько мы ждали, когда к нам придет армия, целую неделю, о которой мне не хочется даже вспоминать! Эта неделя была похожа на ад, из которого не спастись, не вернуться назад, как бы того ни хотелось. Вот только явились они, когда уже все было закончено! Чего еще ждать от властей? Кому мы нужны, несчастные?
Только вчера прекратились пожары и грабежи, и османы, эти дьяволы в человеческом обличье, ушли прочь, захватив наших женщин и детей, наши драгоценности и наши деньги, оставив лишь горестный плач за собой.
Я, Питер-Рейнольд Авда, в кои-то веки не хочу говорить о себе. Не хочу писать о том, как ел кору и охотился голыми руками на зайца. Не хочу писать про дни, проведенные в болоте.
Лучше послушайте, что осталось от нашего города, да от нашей жизни.
Оливковая роща, Аптечный двор, Гостевой Приют – немногие дома уцелели! Я видел господина Крайовешти, который катил тележку с аптекарем Кореандером – все, что они оба спасли – это серебряный столовый прибор да чучело дивного зверя крокодила. Деревянные дома превращены в пыль. На дорогах валяются изорванные ткани, порванные цепочки, осколки зеркал. На месте Гостевого приюта – пожарище, выбитые окна смотрят с укором.
Старая Обитель устояла, но непонятно, остался ли там кто-то в живых. Бушевавшая там болезнь изрядно опустошила монастырь.
В Белой слободе и у Замковой площади произошли самые кровавые стычки. Множество трупов, женщины ищут там своих родных. Я видел графиню и прачку – боль у них была общая, и обе они были в саже и грязи. А если взглянуть наверх, то у Замковой площади можно увидеть зрелище, пугающее в своей красоте и бессмысленности. Горящие волосы, развевающиеся на кольях. Черные хлопья парчи, точно удивительные бабочки, парят над огнем. Почему так больно это видеть?
Замок устоял, турки прошли стороной. Гарнизон изрядно пострадал, не уверен, что там есть кто-то живой. Разбирать завалы помогают цыгане, тот народ, кого считали мерзким и недостойным. Я удивлен, как много человеческого осталось… *запись неразборчива*
Многие хоронятся в лесах. Торжище разграблено и сожжено, почти не осталось скота.
Сейчас войска проводят ревизию. Говорят, что они привезли припасы, на Замковой площади разбивают временный лагерь.
Кое-кто приторговывает на черном рынке тем, что уцелело, а также пищей... Конечно, по запредельным ценам. Я слышал, что где-то появились людоеды. Увы, вся шваль спряталась в старых ходах под городом, и почти все эти бандиты остались в живых.
Я пока прекращаю писать… *запись неразборчива* …хоронить не только людей, но и память.
Питер-Рейнольд Авда.
Кровавый май, 1772 год.